Я помню, мама. Я всё, конечно, помню.
Я помню взгляд - со страхом и с надеждой.
Я помню стон - отчаянный и нежный.
Я помню твою боль и гордость за меня,
И ужас, но я верю - все не зря.
Так правильно. Так нужно. Верь в меня.
Во всех нас верь - в нас, молодых и сильных,
Немного боязливых и унылых.
Ведь нам идти вперед.
Вперед, туда, где правда, где надежда
На то, что наше дело чести
Закрыть собою вас, любимых и родных,
И защитить. Да-да, мы защищаем
День нынешний. И будущий! И потому
Шагаем... Вновь и вновь - шагаем.
Никто не знал, вернется ли он с боя.
Надеялся, мечтал, но шел опять,
Страдая, мучаясь, хромая... Но шел же!
Шел, не замечая ран, не замечая крови,
Застлавшей лоб, лицо, глаза,
Стекавшей за ворот и пачкавшей бушлат...
А в нем, в кармашке, я сложил
Твое письмо. С красивым почерком
И именем моим немного нервным росчерком.
Оно хранит меня - я верю!
И заповедь твоя хранит: "Сыночек, я дождусь!
Вернись, сыночек, я за тебя молюсь!"
Я помню, мама... Я все, конечно, помню...
И обещание свое - беречь себя, чтобы вернуться.
Но я иду. Вперед. Назад не поверну.
Поэт из меня - так себе.
Но пока писала - раза три разрыдалась.
Пока искала подходящий арт - опять лила слезы.
Но дневник на то и дневник, чтобы терпеть наши кренделя, разве нет?